Тайна за тайной
Лет пять назад работали поисковики в Пушкарском лесу, что в районе технологического университета. Там оберегается могила неизвестного лётчика, старшего лейтенанта, имя которого так и остаётся загадкой. История его гибели уже успела обрасти легендами, хотя вряд ли могли быть очевидцы: местных жителей немцы от линии фронта отселяли.
Раскопки особых результатов не дали, тем более что поиск мы вынуждены были прервать – так сложились обстоятельства. Но обнаруженные фрагменты штурмовика Ил-2 давали возможность обратиться к архивам: появилась ниточка – сбит самолёт накануне освобождения города, известно звание лётчика, можно установить авиачасти, производившие штурмовку.
Но так получилось, что пытались разгадать тайну гибели одного экипажа, а приоткрыли завесу тайны другого. К истории гибели экипажа штурмовика в Пушкарском лесу в августе сорок третьего мы непременно вернёмся, хотя до истины ещё ой как далеко. А пока расскажем о подвиге старшего лейтенанта Алексея Павловича Долгова, командира эскадрильи 175-го штурмового авиаполка.
Переправа у Соломино
Но по порядку. За дело взялся энтузиаст Александр Мельник, ходячая военная энциклопедия, дотошность которого давно уже не удивляет. Уж если его что‑то зацепило, то вцепится клещом. И до истины докопается, чего бы это ему ни стоило.
Работа поисковика сродни старателю: сколько породы перемоет, пока крупицы золота найдёт… Сколько документов изучил Александр, трудно даже подсчитать, но однажды попала ему в руки книга Владимира Перова и Олега Растренина «Штурмовик Ил-2», где всего в несколько строк была описана штурмовка вражеской переправы у села Соломино 5 июля 1943 года самолётами 175-го штурмового авиаполка 17-й воздушной армии.
Там в течение нескольких минут было сбито девять Ил-2. Для того дня, в общем‑то, рядовая ситуация: при штурмовке аэродрома только под Основой за один вылет в плотном огне зениток и атак истребителей было потеряно больше дюжины самолётов. Для многих наших лётчиков это был первый вылет… и последний. Бои были страшные, что на земле, что в небе. За трое суток боёв 305-я штурмовая авиадивизия потеряла больше половины «илов» и 8 июля была выведена в тыл для переформирования.
Свидетельствуют документы
Артём Драбкин в книге «Мы сгорали заживо. Смертники Великой Отечественной» лаконично описывает состояние экипажа, вернувшегося на свой аэродром, сбив два «мессера» (редкий случай для штурмовиков, боровшихся с наземными целями): «стрелок долго не может выбраться из кабины – непослушные пальцы скользят по карабину парашюта, а пилот, упав головой на приборную доску, плачет. На их глазах горела и падала родная эскадрилья, а они остались живы, и скоро, совсем скоро им снова подниматься в небо… Да ведь по‑настоящему они ещё и не жили, многим не было и двадцати – совсем ещё мальчишки, и они уходили в бессмертие «…недолюбив, не докурив последней папиросы…»
Была бы это художественная проза, Мельник, может быть, и оставил бы без особого внимания написанное, но это было документальное исследование характеристик штурмовика, тактика его применения и лишь косвенно об экипажах:
«…5 июля три группы Ил-2 175-го ШАП (штурмовой авиаполк. – Прим. ред.) по 6 машин в каждой, выполняя боевую задачу по уничтожению переправы через реку Сев. Донец в районе Соломина, на подходе к цели были встречены истребительным заслоном из 16 Bf 109 (немецкий истребитель. – Прим. ред.) и сильным огнём зенитной артиллерии. Во время атаки был подбит и загорелся Ил-2 ведущего первой группы к-на А.П. Долгова (воздушный стрелок – начсвязи полка ст. л-т П.К. Песиголовец). Объятая пламенем машина упала на скопление немецких автомашин в селе Бессоновка…»
Итак, речь идёт о Долгове, повторившем подвиг капитана Николая Гастелло. Но почему в донесении о безвозвратных потерях Долгов и Песиголовец значатся пропавшими без вести как не вернувшиеся с боевого задания? Такова судьба многих лётчиков, сбитых над территорией врага, – быть без вести пропавшим. Но ведь авторы утверждают, что штурмовик таранил вражескую технику.
По пятам расследования нередко идёт его величество случай. Но удача – это всегда и закономерный результат кропотливого поиска, поэтому обнаружение наградного листа Долгова было уже неслучайным. Сначала Мельник находит наградной лист на Долгова от 30 сентября 1943 года – направил горящий самолёт на вражескую автоколонну. Вверху справа размашисто, от руки: «1 степень посмертно» (орден Отечественной войны I степени). А ещё очень значимая и тоже от руки карандашом приписка: «Погиб».
Не пропал без вести – погиб. Это значит, что семья не брошена, что получит его денежный аттестат, пенсию, выживет в военную голодуху. Об этом позаботился комполка майор Захарченко – на свой страх и риск.
Рассказал «Сталинский сокол»
Статья Натана Рыбака о гибели Долгова «Слава погибшего в бою бессмертна» была опубликована во фронтовой газете «Сталинский сокол».
Ёкнуло сердечко у бывшего сыщика Мельника: неужели раскрутится клубочек? В московских архивах отыскалась эта газета с той самой статьёй.
«…В селе Бессоновка… Ксения Марченко похоронила под грушей останки погибшего героя-лётчика. Она рассказала, как в один июльский день люди увидели горящий самолёт, который совершил круг над селом, а затем устремился на немецкую автоколонну… Оглушительный взрыв потряс село… Среди обломков машины… обнаружена одна из частей… с номером 1875049… В чёрные дни оккупации кто‑то украдкой приносил сюда еженощно скромные полевые цветы…»
Похоронила лётчика ночью тайком сельская учительница, тайком цветы по ночам приносила… Да за одно это можно было поплатиться жизнью!
В День Победы с фото друга
Больше месяца бродила Марченко по лётным частям, показывая записанный в тетрадке номер, всё спрашивала, не их ли лётчика похоронила она в ту ночь. В дождливый сентябрьский вечер в штабной землянке появилась молодая черноволосая женщина, задержанная часовым. Сняла мокрый платок, поправила прядь, достала из внутреннего кармана старенькой кацавейки тетрадку и мягким украинским говорком поведала:
«Учительница я с Бессоновки. Це не вашего хлопца сховала я в садочку? Вот номерок списала, а документов у него не було – сгорели».
По номеру, что списала Марченко с обломка самолёта, и узнал комполка Захарченко, что это его комэск Долгов похоронен в безымянной могиле. Тогда же, сразу после освобождения, появилось в селе первое воинское захоронение – гвардеец, танкист, лейтенант Романенко, погибший ещё 16 марта, лётчики Гордиенко и Долгов, красноармеец Трищенко и трое неизвестных бойцов. Кстати, в отчество Долгова вкралась ошибка, как и в написание фамилии Трищенко: с большой долей вероятности это стрелок-радист Грищенко из экипажа штурмовика Бунатяна, а с описанием гибели Гордиенко ещё предстоит разбираться.
Благодаря казахстанцам удалось разыскать дочь Михаила Шмырева, командира второй эскадрильи, друга Долгова. Он видел, как сбили штурмовик и он, горящий, ушёл в сторону Бессоновки. Она же рассказала, что её отец хранил память о друге и до самой смерти всегда выходил в День Победы с его фото.
Сомнений не осталось: около половины девятого вечера 5 июля 1943 года совершил огненный таран вражеской техники и пехоты, укрывшейся в совхозном саду в Бессоновке, штурмовик Ил-2 под управлением старшего лейтенанта Алексея Павловича Долгова.
По приговору трибунала
А что же стало с воздушным стрелком? Старший лейтенант, начальник связи полка, награждённый орденом Красной Звезды ещё за финскую, представленный к медали «За оборону Ленинграда», в списках части значился пропавшим без вести.
Самое простое предположение – погиб вместе с Долговым. И вдруг первый след – карточка военнопленного из концлагеря «Люфтваффе-2». Всё сходилось: должность, звание, награда, уроженец Полтавской области, жил в Волчанске, на фронте с сентября сорок первого, сбит 5 июля 1943 года, взят в плен в районе Масловой Пристани.
Да, это был он. Долгов и Песиголовец были ровесниками, только Долгов воевал всего третий месяц. Каждый имел семью и, конечно же, каждый хотел жить. Вот только не любой ценой: командир направил штурмовик на немецкую колонну, а выбросившийся с парашютом стрелок предпочёл предательство. До работы с документами даже не подозревал, что у власовцев были свои танки и даже две авиаэскадрильи, в которых воевали теперь уже со своей Родиной даже два Героя Советского Союза. Да и остальные лётчики не были трусами – у каждого были награды. Но однажды они сделали выбор: кто‑то сломался, кто‑то сознательно. Среди них оказался и Пётр Песиголовец – в мае 1944 года поручик РОА, замначальника штаба эскадрильи люфтваффе, награждённый фашистской медалью.
Вот такие вот гримасы судьбы – убивать тех, с кем плечом к плечу два года делил последний патрон и горбушку хлеба. Таких не расстреливали, а вешали — по приговору военного трибунала.
Долгова помнят и к его могиле несут цветы, а у этих даже могилы нет.
От соломинской переправы Долгов два десятка километров летел четыре минуты. Четыре минуты до бессмертия.
Песиголовец под куполом парашюта девять километров до места пленения тоже спускался четыре минуты. Четыре минуты до бесчестья.
В сентябре сорок третьего лётчики полка приехали в Бессоновку, салютом у могилы отдали почести герою и низко поклонились русской женщине Ксении Марченко.