Я разделил бы писателей на две группы. В первой – авторы, которые с детских лет проявили писательский и поэтический талант, получившие в раннем возрасте способность логически излагать свои мысли, умение наблюдать за природой, характером людей, способность сфантазировать жизненные ситуации. Своим талантом, трудом и целеустремлённостью они входят в литературу с ранних лет, участвуя в кружках, литературных обществах, общаясь с себе подобными, печатаются в газетах, журналах, сборниках и в итоге входят в Союз писателей.
В другую группу входят в зрелом возрасте, пройдя хорошую жизненную практику. У них появляется потребность и желание описать свой опыт, опыт своих коллег и фактические жизненные ситуации, различные общественные взаимоотношения, описать своё восприятие политических событий. Как правило, это личности не равнодушные, соучастники своего времени. Особенно ярким представителем этой группы является Владислав Мефодьевич Шаповалов. Участник Великой Отечественной войны, провоевал от рядового до офицера, испытал всю подноготную тяжёлой военной службы. После демобилизации учился в Днепропетровском университете на филологическом факультете и более 30 лет проработал учителем, завучем, директором сельской восьмилетки.
Несмотря на то, что к писательской деятельности он приступил в сорокалетнем возрасте, сегодня он автор более 30 книг, да каких книг!
Его «Медвяный звон» издавался семь раз, это настоящая поэма в прозе. Читая и перечитывая её, удивляешься мастерству автора так детализированно, динамично, подчас философски нарисовать природу пчёл, их жизнь, трудовой подвиг, совершенство общественной организации и бескорыстное служение своей семье.
Увидеть скрытое
В каждом его предложении, строчке – детали природной загадки, скрытые от обычных глаз.
Как можно было подсмотреть, как «матка, точно литая пулька, неторопливо передвигалась по сотам, проверяя каждую ячейку. Со всех сторон, лучами, её окружала свита. Мордочками к солнцу, матка прорывала кольцо окружения и следовала дальше, искала свободные ячейки, а свита настигала её снова, ощупывая усиками, протягивая хоботки, подавая на ходу, чтобы не терять время, питательное молочко, расчёсывала и умывала. А она отыскивала в это время свободную ячейку, очищенную и отполированную до сияния лаком-прополисом и тем продезинфицированную, опускала острие брюшка и отложила яичко. Поставила на донышко жемчужно-перламутровый столбик. Приклеила его».
Старательно, почти любовно выписаны Тихон Максимович Чуприн, старый израненный фронтовик, до мозга костей пчеловод, исключительно преданный пчелиному делу, и мальчик Женя, увлёкшийся интересным занятием. Их больше чем родственные отношения друг к другу, их взаимопонимание не требуют словесных объяснений.
Тихон Чуприн борется за чистоту общения с природой, не может терпеть обмана пчёл – подкормки сахаром. Посей ты, говорит Чуприн председателю, вместо гектара свёклы медоносного шалфея, и всем будет выгода. Свёкла против медоносов не справится. А по здоровью? А по труду? Вот тебе и вся экономика. Свёклу надо посадить, потом прорвать, прополоть, выбрать из земли, погрузить на машины, вывезти, свалить на станции, опять вагонами доставить на завод, переработать в сахар. От всего этого пчела освобождает человеческие руки. Всё это она делает сама, складывая готовый продукт в улье. Тебе остаётся только взять его.
Читая «Медвяный звон», думаешь: я же видел эти природные явления и не замечал тех деталей, которые так красиво и интересно записал Владислав Мефодьевич. Надо, чтобы её прочитал каждый белгородец, чтобы эта книга была в каждой библиотеке и в каждой школе, обязательно прочитать её нужно именно детям.
Не останавливаясь на значимости ещё более двух десятков книг Шаповалова, мне хочется отметить его издательскую работу как автора, создателя, главного выпускающего редактора авторитетнейшего журнала «Звонница». Уже издано 22 журнала, где собраны лучшие произведения белгородских и иных писателей и поэтов, общественных деятелей. Этот журнал можно назвать энциклопедией писателей Белгородчины, повествующей о многих талантливых литераторах, публицистах.
Знаковая книга
К своему девяностолетию Владислав Шаповалов издал знаковую книгу «Четвёртое поле», где он возвращается к своим любимицам – пчёлам. Только теперь Владислав Мефодьевич уже не тот романтик-естествоиспытатель, а современный реалист. Здесь его пасечник Тихон Лукин не безвольный колхозник, а деятельный удачливый предприниматель. Он – городской житель с высшим образованием, в свои сорок лет получил по наследству землю и подался в родной хутор, заброшенный и заросший бурьяном. Начиная дело, Лукин определяет: на первом месте должна стоять пасека и доход от неё. На втором – стройка. На третьем – полеводство и животноводство.
Какую работу провёл Тихон Васильевич со своей семьёй на его участке, вы, дорогой читатель, можете узнать, познакомившись с повестью «Четвёртое поле» или приехав к Лукину на экскурсию. А что увидел здесь Владислав Мефодьевич: «Усадьба встретила улыбками цветов. Ещё не померкла герань, кустились мохнатые розы, тянулась кверху шарлаховая сальвия, привлекали взгляд хризантемы. А на окраине лога, поросшем дубняком, высился четырехэтажный особняк с венецианскими окнами. Хозяин любит окна, чтобы в них было три четверти неба. Слева за дорогой на краю поля стояла иномарка и трактор «Беларусь». Техника не охраняется, тут воровать некому».
В настоящее время усадьба Тихона Лукина образцовая. Сюда часто приезжают школьники, зарубежные делегации. Автор и хозяин спускаются к омшанику, осматривают винные погреба с огромными бочками в два яруса. «Сюда мы завозим ульи на зиму на тракторе, – рассказывает хозяин. – В конце экскурсии тем школятам, кто лучше отвечал на мои вопросы, я доверяю порулить трактором-малюткой – впечатление аховское». За омшаником таится невысокий лабазик. В глубине притенённого склада в два ряда стоят блестящие сорокалитровые фляги. В прошлом году отмечали юбилей тысячной фляги. За год собирают по десять тонн мёда. Когда зашёл вопрос о собственности, Лукин вспомнил француза, посетившего ферму, который рассказывал, что живёт в каменном доме наполеоновских времён. Ферму принял от отца. А тот – от своего. И так, если заглянуть в глубь веков, земля ни разу не выскользнула из-под ног. У нас же каждое поколение строит своё разорённое гнездо заново.
Всё в земле
Сейчас мы удивляемся, почему у сельского мужика нет тяги к земле, почему он прогуливает своё свободное время, почему его тянет к выпивке? На это автор даёт такой ответ: «А что тут не понять? На земле весь сыр-бор из-за земли. Но русского мужика измордовали землёй настолько, что у него отбились руки от неё, чего нет, наверное, ни у одного народа. То давали, то отбирали, то ссылали, а то и сажали... Бывало ли такое когда? В мужике вытравили прирождённого крестьянина. И теперь, когда начали выделять паи, он стал их продавать за бесценок или пропивать. Это же надо было так уметь довести людей до маразма! Земля не нужна».
Осматривая обширную усадьбу Лукина, собеседники слышат удар колокола с башни Звонницы, каждый час отмеряющего поклон трём русским ратным полям –
Куликову, Бородинскому и Прохоровскому. Глубокие раздумья автора приводят к мысли о четвёртом поле, которое есть у каждого из нас. Оно «всеохватно, до последнего, окроплённого нашей кровью, лоскутка светоносной русской земли, уходящей из-под ног негласно, хитро... без канонад и салютов...».
А ещё в повести «Четвёртое поле» есть обширная, недоступная рядовому читателю информация о деталях Прохоровского танкового сражения, собранная автором в различных зарубежных источниках. Автор рассказывает, что у посёлка Комсомольский есть малозаметный курган, где располагался командный пункт фельдмаршала Манштейна, характеризует гитлеровских генералов Клюге, Гота и других. Достаётся и заправилам международной политики, которые планируют и осуществляют грандиозные войны. Кровь в жилах стынет, когда читаешь выдержки из дневника рядового солдата 1-й дивизии СС «Адольф Гитлер» Курта Пфёча. К своему девяностолетию Владислав Мефодьевич выпустил произведение, достойное великой оценки, может быть, равное «Прощанию с Матёрой» Валентина Распутина.
Если бы у меня спросили о Владиславе Шаповалове, я бы поставил его не ниже Виктора Астафьева, Михаила Алексеева, Фёдора Абрамова, Евгения Носова – народных писателей первой величины.