Орден Красной Звезды. Как сложилась судьба белгородца, воевавшего в Афганистане

Вырос в ГДР

Строка из песни Давида Тухманова «Мой адрес не дом и не улица, мой адрес – Советский Союз» приобрела особый смысл для девчонок и мальчишек, рождённых в 1950–1970-х годах. И для нашего героя тоже. В семье военного, часто переезжающего с места на место, она как никогда актуальна. Когда родился Василий, отец с матерью жили в старинном городе Белая Церковь, раскинувшемся на реке Рось. Отец – Пётр Малюцкий, фронтовик, кадровый офицер-сапёр, – был очень востребован, поэтому семья долго не задерживалась ни в одной точке Советского Союза и сопредельных государств.

«С детства привык переезжать, самое долгое время на одном месте – пять лет. Вырос в ГДР, где мы жили с 1962 по 1967 год. Учился в русской школе, жил в интернате. Целую неделю там находился под присмотром чужих людей, на выходные – домой. Мы жили в городе Бад-Лангензальце, красивый курортный городок в Германии. Часто ездили в Веймар», – рассказывает Василий Малюцкий.

Фото: Алексей Дацковский

Служить в ГДР на тот момент было делом престижным и почётным. Там располагалась крупнейшая группа Вооружённых сил СССР – кузница кадров советских офицеров, стоящих на защите западных рубежей. Городок Веймар хорошо известен своим культурным наследием и значением в истории Германии. А также город контрастов. Тут тебе культура и литература – Шиллер и Гёте, а чуть дальше в пригороде – один из крупнейших концентрационных лагерей Бухенвальд, где в Великую Отечественную замучили более 50 тыс. узников.

Фото: из личного архива Виктора Леонтьева
«За справедливость». Как белгородцы воевали в Афганистане

Влюбился в самолёты

Школьников старших классов особенно старались заинтересовать военными профессиями. Одна такая экскурсия в город Кётен запомнилась подростку на всю жизнь.

«Там стояла истребительная воинская часть с самолётами МиГ-21. И когда я залез в кабину, посмотрел оборудование, у меня сложилось впечатление, что только боги могут освоить такую технику. Большой объём информации заключён в маленьком замкнутом пространстве. Я влюбился в эту, как мне казалось, романтическую профессию лётчика. Это уже потом я осознал, что это тяжёлый ежедневный труд», – вспоминает Василий Петрович.

Фото: Алексей Дацковский/архив Василия Малюцкого

После этого случая вопрос выбора профессии никогда перед парнем не стоял. Военная карьера привела родителей в Запорожье. Это был огромный город металлургов (на тот момент 780 тыс. населения), который контрастировал с теми местами, где семья жила раньше. Здесь началась самостоятельная жизнь будущего офицера: окончил 10 классов, занимался спортом, ходил в радиокружок. Тогда мальчишек увлекало создание техники своими руками.

«Мы делали детекторные приёмники. Собирали на ферросплавном заводе ферритовые колечки, разные отходы от производства меди. Из куска картона делали катушку, на неё наматывали проволоку, в неё вставляли стержень. Конденсатор готов. Уже можно, подключив обыкновенные наушники, поймать какую‑то станцию. В общем‑то, детство переходило в технические виды спорта. А спорт – это подготовка к армии», – констатирует собеседник.

Фото: Алексей Дацковский/архив Василия Малюцкого

После школы хотел пойти по стопам отца – стать инженером-сапёром, но в училище не добрал баллов, а в ДОСААФе, куда он частенько бегал на кружки, юношу с хорошим здоровьем определили в двухгодичный Запорожский авиационный техникум. После двух лет обучения выбрал Черниговское высшее военное авиационное училище. Через четыре года новоиспечённый лейтенант отбыл к месту службы в Белоруссию: в прославленный боевой полк – Первую гвардейскую штурмовую авиационную дивизию, которая воспитала 77 Героев СССР, семь из них стали дважды героями.

Жёстко, но оправданно

Трудно ли было осваивать лётчицкое дело? Василий Петрович задумывается и приводит пример:

Фото: из личного архива Николая Санина
«Мы, белгородцы, крепко дружили». Николай Санин вспоминает службу в Афганистане

«Учебный полёт по «коробочке» и посадка занимают всего 10 минут. На то, чтобы это выучить и пройти через все клеточки на бумаге, уйдёт 10 часов. Вот соотношение времени. Даже если знаешь на земле на «5», то в воздухе знаешь на «3». А если ты знаешь на «3», то тебя в полёт не пустят. Нужно до автоматизма всё выучить. Инструкторы так делали: курсант заступает дежурным, преподаватель приходит в казарму в два часа ночи и спрашивает, какие нужно выполнить действия при пожаре двигателя. Если, даже бодро отвечая, один пункт пропустишь, летать не будешь, будешь учить. Это жёстко, но оно оправданно, потому что в небе – это не на земле».

Хорошие специалисты получались ещё и потому, что их учило поколение фронтовиков. Не прислушиваться к ним – это было неуважение к своей Родине, своим предкам. Приезжал в часть подполковник, Герой Советского Союза Фёдор Чайка – боевой офицер, вся грудь в наградах, войну прошёл, в Берлине её окончил. Такой человек – пример для молодых лётчиков. И парни старались на совесть, осваивали технику.

Фото: Вадим Заблоцкий
Соль под броником. Почему Сергей Белов не любит вспоминать Афганскую войну

Афганистан для нашей страны начался в 1979-м. 25 декабря в 15 часов поступила команда на ввод войск.

«Наши миротворцы шли туда в чистое поле. Возьмите Кабул, Баграм, Джелалабад, Газни, Гордес. Ведь ничего не было готово. Они пришли на голую землю, – рассказывает Василий Петрович. – У нас аэродром находился на высоте 1 500 м: нехватка кислорода, дышать тяжело, привыкнуть нужно. В горах – мороз, снег, в пустыне – солнце палящее и температура плюс 50. Ночью холод, днём жара. Самое неприятное в пустыне при посадке – песчаная пыль, в горах – снежная».

Фото: Алексей Дацковский/архив Василия Малюцкого

Уложился в десять дней

Капитан Малюцкий был командиром экипажа, служил в Подмосковье. Летал на самолётах разных типов – на чехословацком Л-29, на отечественных истребителях МиГ-15, МиГ-17, сверхзвуковом МиГ-21. Параллельно успел окончить Брестский университет. В 1985 году после полёта командир полка позвал и объявил, что его экипаж отправляется в зарубежную командировку.

Попали в 262-ю отдельную вертолётную эскадрилью. Освоили новые для них машины. Тогда было определено, что лётный состав находится в Афганистане всего год, а технический наземный – два. По словам моего собеседника, такие сроки не потому, что морально тяжело и перегрузки, а потому, что выжить сложно.

Фото: Алексей Дацковский/архив Василия Малюцкого

«Всё время находишься в воздухе, как лампочка висишь, а по тебе стреляют. Поначалу разрешения на боевые действия у нас не было, захват территорий не предполагался, в Союзе думали, «басмачи» увидят наши войска и остынут. А получилось иначе. Когда начали убивать наших солдат, спросили у Москвы, каким образом нам отвечать, тогда разрешили применять оружие и боеприпасы», – говорит он.

На столе лежат дембельский альбом и несколько чёрно-белых фотографий. Мы листаем его, сейчас это уже военная история, на них запечатлены товарищи по полётам, местные жители, боевые машины. Отправляясь в чужую страну, он взял с собой видеокамеру и фотоаппарат. Несмотря на то, что при возвращении домой на границе чемодан с тремя тысячами фотографий отобрали, что‑то всё равно чудом уцелело. Все детали, касающиеся службы, боевых друзей, потерь, навсегда не только на оставшихся у него снимках, но и отпечатаны в памяти.

Фото: Алексей Дацковский/архив Василия Малюцкого

Вот его вертолёт Ми-8 МТ. Вот лётчик-штурман Игорь Лавицкий, лейтенант, вчерашний выпускник Сызранского лётного училища. Вот бортовой техник Саша Марченко. В список задач входило обеспечение необходимым наших войск, находящихся на горных постах. Доставляли бойцам продукты питания, дрова, боекомплекты. Помимо транспортных вертолётов, в небо поднимались и боевые, которые прикрывали Дорогу жизни, проходящую от перевала Саланга до Кабула.

«В Афганистане мне пришлось в сжатые сроки учиться боевому применению вертолёта. Тренировались на полигоне, проводили учебные стрельбы, бомбометания. Командир дал мне две недели, я уложился в 10 дней», – рассказывает Малюцкий.

Фото: Валерия Шатько
В Афганистане душманы предлагали большие деньги за жизнь советских лётчиков

Работать приходилось в нереальных условиях, демонстрируя ювелирную точность приземления. Так как местность гористая, равнины не было от слова совсем. Из камней выкладывали площадку на высоте свыше 2 000 м. Чтобы провести разгрузку за 30–50 секунд, нужно зависнуть в воздухе, касаясь одним колесом твёрдой поверхности, нажать на тормоз и балансировать. За неполную минуту отдать воду, дрова, слить топливо, забрать раненых, убитых или почту. Сделали – улетели. Так в день с риском для жизни обслуживали 10 –12 постов. Работали с трёх часов утра до десяти, потом начиналась жара.

Во время вылетов их прикрывало звено боевых вертолётов Ми-24: по четыре в круге. Те контролировали, откуда мог произойти выстрел, чтобы нанести ответный удар. Боевой лётчик за восемь месяцев в Афганистане принял участие в пяти крупных операциях: Баграмской, Панджшерской, Кабульской, Джелалабадской, Газнинской. Налетал 429 часов в 555 боевых вылетах.

Фото: Алексей Дацковский/архив Василия Малюцкого

Панджшерское ущелье

С предательством сталкивались часто. Оно там начиналось с самой военной верхушки. По словам Василия Петровича, начальник штаба Вооружённых сил Афганистана работал на маджахедов-бандитов. Всё, что задумывалось нашим командованием, они прекрасно знали. Только поэтому в военных операциях ни разу не достигли тех целей, которые ставили, потому что прилетали на место, а там уже никого нет. Бандиты снялись и ушли в горы. Во многом виновата ещё и добрая русская душа. С трудягами-крестьянами лётчики дружили, голодных афганских ребятишек подкармливали. Ароматный плов из одного казана ели, русской водкой делились. «Налаживали контакты с местным населением», – так писали в сухих отчётах. А ведь неспроста запрещали. Ухо нужно было держать востро.

На границе с Пакистаном расположены населённые пункты: Базарак и Пешавар. Ущелье, которое соединяет Афганистан и Пакистан, называется Панджшерским. Сегодня мой собеседник вспоминает произошедшие там трагические события с горечью. Получилась непонятная ситуация, когда пришёл афганский крестьянин и доложил, что завтра в ауле собираются бандиты на сходку. Командование подготовило совместную операцию «Крест».

Фото: Алексей Дацковский/архив Василия Малюцкого

«Афганцы – народ хитрый. Они ребята добрые, но ненадёжные. Шурави всё сделает, а мы соберём награды себе. Не хотели они воевать, – замечает он. – Это всё равно что сейчас сравнивать ситуацию с Украиной и Белгородским приграничьем. Половина русских, половина украинцев».

Ветеран продолжает:

«Наши разведчики зашли в аул, а выйти уже не смогли. Боевики с высоты расстреливали оставшихся в живых. Месяц шла боевая операция. Командование пыталось договариваться с душманами, чтобы прекратить эту бойню. В опасных условиях вывозили десантные группы, не раз забирали груз 200».

Фото: Алексей Дацковский/архив Василия Малюцкого

За эту операцию Василий Петрович получил орден Красной Звезды.

«Правда, эта новость уже пришла, когда вышел из Афганистана, ну не любили в советское время награждать. Считалось, что ты мужик, ты военный, это твоя работа. Награды давали, когда уже невозможно не дать», – отмечает он.

В 1986 году экипаж вернулся в свой полк, Малюцкий – на прежнюю должность командира звена. В звании подрос до подполковника и продолжил службу.

Фото: Оксана Закутская
«Мало кто выжил из наших». Как белгородец служил сапёром в Афганистане

Потеряли великую страну

«Представьте, во всём мире ценятся профессионалы, везде за них держатся. У нас же всё пошло наоборот. К развалу Союза готовились заранее, армию постепенно уничтожали. В возрасте 32–35 лет опытных офицеров начали увольнять. Мы отслужили свой период. У нас же год за два идёт. Уходишь, а чем ты будешь дальше заниматься, никого не интересует. Ушёл я в звании подполковника», – подытоживает Малюцкий.

Вернулся в Днепропетровскую область, где жили на тот момент родители. Работал начальником ДОСААФа, руководителем военно-патриотического клуба, в котором собрал заинтересованных ребят – бывших афганцев. Тогда движению помогали комсомол, вооружённые силы. Выделили им помещение, нашли снаряжение, и он занимался с молодёжью.

Фото: Алексей Дацковский

Время 90-х было непростым. Развал Советского Союза сказался на судьбе Василия Петровича. В ДОСААФе его сократили, и Малюцкий вернулся в свою подмосковную часть слесарем-ремонтником. Мастеровитые руки везде нужны. Интеллектуальные мозги тоже, поэтому в 2010 году получил диплом Московской академии государственного и муниципального управления при Президенте РФ.

В 2012 году к нему приехал друг и позвал поработать на золотых приисках. И это сложилось. Семья жила в этот момент в Харькове. Но накануне смены власти на Украине нужно было оттуда их увозить. Вернулся, купил недалеко от Белгорода маленький домик, сделал ремонт.